Возвращение в Ленинград

И вырос бы я, вероятнее всего, хозяйственным ярославским мужичком, но после снятия блокады мать прислала мне вызов, слезное письмо, и я, простившись с Рекшей, отправился навстречу новым испытаниям.

После сравнительно сытой деревенской жизни попал в истерзанный бомбежками и голодом Ленинград. Не было отца, деда, бабушки — все покоились на Пискаревском кладбище. В живых осталась только мать.

Высыпал на стол деревенские подарки: яйца, колобки, рогульки. Сели завтракать.

— Скоро тебе, сынок, шестнадцать. Кем думаешь работать? Я помолчал, не зная, что ответить.

— Пойдем со мной на авторемонтный, в кочегарку, к водопроводчикам. У них, правда, работа грязная, но получают хорошо.

Через день я получил продовольственные карточки — рабочие. По этому случаю зашел в кафе выпить чаю с сахарином и съесть пайку хлеба. Протиснулся к стойке — хвать, а карточек нет...

«Как же жить-то будем?!» — с ужасом подумал я, вытирая холодный пот.

Вскоре на заводе прошел слух, что среди водопроводчиков объявился сапожник — умеет подколачивать сапоги и подшивать валенки, даже туфли чинит. Денег не берет, только хлеб, картошку, свеклу. Выручил меня покойный дед Александр, добрый оставил сапожный инструмент.